Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Мама. Соня — моя подруга, и я хочу чтобы ей было хорошо, — начала Надя играть в правильную девочку, интересно как надолго хватит маму.

— И ты считаешь, что разлучить ее с родителями — это благо?

— Ну ты мне же тоже не все рассказала, — загадочно сказала Надя, — о ее болезни. А я еще утром подслушала как ты с той докторшей по телефону трепалась. И ты наивно полагаешь, что узнав, что любящие родители хотят сделать любимой дочке аборт на дому, я бы решилась ее там оставить?

Зина опешила:

— Так ты специально со мной к Носовым напросилась?

— Именно мамочка, — ответила Надя продолжая играть в правильность, —

— И ты сговорилась с ее женихом…

— Мама, — перешла Надя в наступление, — я еще вчера была в доме у Гордеевых и сама предложила им свою помощь. Потому что я люблю Антона Гордеева. И готова по их просьбе сделать что угодно.

— И ради этого предать меня?

— Погоди, мама, — ответила на это Надя, — я тебя не предавала. Просто я не обязана выполнять требования твоего чокнутого любовника и его жены–шизофренички.

В ответ на это Зина отвесила Наде пощечину:

— Выбирай выражения.

— Мама! — воскликнула Надя, — и это ты у меня требуешь? Если я не хочу мести одним местом перед людьми, которые мне отвратительны, то я не буду этого делать ни за что.

— Ты моя дочь!

— И что? Если мне не нравятся Носовы? Они мне отвратительны. Мне мерзко то, как они уродуют жизнь Сони.

— Она их дочь!

— Мама, даже я знаю, что это неправда.

Зина застыла от неожиданности:

— Анастасия сказала, что Соню они взяли из дома малютки, так как Катя тогда уже рожать не имела возможности, — продолжала Надя.

— Тем более, она должна уважать их решение.

— Мама, — возразила Надя, — это равносильно требованию — дочка, ты меня любишь? — тогда пойди и разбей себе голову о вот ту каменную глыбу, а то мне грустно что–то.

— Не утрируй.

— А ты на меня не дави, — ответила Надя, — я на стороне Гордеевых. Они и перспективнее чем твой нищий Носов. Что такое их развалюха в Мякурах, и дом Гордеевых в Северодвинском — если бы ты этот дом видела. На его фоне носовская берлога — нищенская лачуга, в которой бомжи живут.

Зина села на стул:

— Ты меня не слышишь.

— А ты — меня — ты любишь Виктора Носова? Люби. Но не мешай мне в связи с эти любить Антона Гордеева. Поняла?

И Надя выбежала с кухни, оставив мать в полном смятении.

Анастасия вошла в комнату, где отдыхала Соня. Женя продолжал возле нее дежурить. Соня открыла глаза и посмотрела на Анастасию:

— Здравствуй, Соня, — сказала она, — я пришла к тебе поговорить. И попросить прощения. Я перед тобой очень виновата.

— Я не держу на вас зла, — спокойно сказала Соня, — вы не могли предположить того, что мои родители окажутся способными на то безумие, что они устроили.

— Соня, я прошу тебя, просто скажи что прощаешь меня. Я должна была, просто обязана предусмотреть, что все закончится настолько ужасно. Я перед тобой и Женей очень виновата.

— Я прощаю вас, — сказала Соня.

— Спасибо тебе, дочка, — сказала Анастасия, — если тебе что–то будет нужно — всегда смело обращайся ко мне за помощью. Женька не даст соврать — я жесткая, но если вижу, что человеку нужна помощь — то помогаю.

— Конечно, — ответила Соня, — я очень ценю то, что вы делаете и делали для нас. Но у меня есть вопрос.

— Задавай конечно, я слушаю.

— Это правда что вы на грани разорения?

Женя и Анастасия переглянулись удивленно:

— Кто тебе такой бред сказал? — спросила Анастасия.

— Мама, — ответила Соня, — она считает, что Женя соблазнил меня, рассчитывая на их деньги.

— Какая знакомая песня, — произнесла Анастасия, — Соня, это чушь. У нас дела сейчас идут как нельзя лучше. А вот у твоего отца они сильно пошатнулись.

Закончив эту беседу Анастасия спустилась вниз и наткнулась на Евгения:

— Настя, — сказал он, — можно я тебе задам вопрос, а ты ответишь мне честно.

— Я постараюсь, — сказала Анастасия.

— Взрыв склада Носова с утра твоих рук дело?

— Жень, — Анастасия стала поправлять его рубашку и галстук, как делала это еще с тех времен, когда брат учился в школе, — ты же понимаешь прекрасно, что в случае его, девчонки бы внутри дома с этим уродом не справились, понимаешь?

— Это ты так ответила мне «да»?

— Да, — сказала Анастасия, — это я взорвала его склад. В конце концов, он фактически мой, что мне мешало это сделать? А если мою — хочу оставляю, хочу взрываю.

— Смоляне разорвали с ним контракт из–за этого, — объяснил Евгений.

— Ну и радуйся, — сказала Анастасия, — скоро он приползет к нам на коленях просить прощения. Хотя нет — это дерьмо не поползет. Позови Ирину и Марину, нам надо обсудить что делать дальше, с нашими голубками.

Вскоре бабушки появились в гостиной и состоялся семейный совет на четверых:

— Я не верю, — сказала Анастасия, — что это быдло остановит тот факт, что наш участок охраняется, находится под видеонаблюдением и так далее. Я не удивлюсь, если он решится спуститься сюда на вертолете. И я сомневаюсь, что в этом доме найдется хоть кто–то, кто смог бы от него отстреляться.

— Я в руки оружие то никогда не брал, — ответил Евгений.

— Что уж тогда говорить про наших бабушек, — покосилась Анастасия на Ирину и Марину.

— И как нам быть? — спросила Марина.

— Оставлять их здесь крайне опасно, и необдуманно, — они же могут и на власти надавить, ведь они не всегда покупаемы на сто процентов. Я хочу послушать ваше мнение.

— Соня пережила сильный шок, — заговорила Ирина, — и повтора этого кошмара ей не перенести. Кто знает, как отреагирует ее организм.

— Что ж, — подытожила Анастасия, — ты сама подвела меня к этому решению, которое, я верю, вы одобрите и примете. Женя и Соня уедут из города хотя бы на один–два месяца. Учебу они нагонят, с этим мы разберемся как–нибудь, зато вдали от города у них будет достаточно времени, чтобы прийти в себя. А там, с новыми силами — и на амбразуры.

— Которых через месяц может и не остаться, — подытожил Евгений.

— Да, конечно, если мой план сработает полностью, — улыбнулась Анастасия, — только мама, я боюсь, что тебе придется оставить дом на Марину и Клару — и поехать с влюбленными.

— А куда? — спросила Ирина.

— Я думаю, что сейчас самое время поднять твои израильские связи. Позвони своим в Израиль, договорись, а мы, как только они дадут добро закажем билеты. Виза туда не нужна, документы шерстить не будут, а Носов даже въехать не сможет туда.

— Это еще почему? — удивилась Марина.

— А у него последние крупные контракты были с иранцами. Так у него иранскими визами весь загранпаспорт уделан. Не пустят его на землю обетованную. За шахида примут.

— А если, — попытался сомневаться Евгений.

— А если будет, когда он узнает что они там. А мы это постараемся скрыть. Мама, иди звони своим, пока не совсем поздно.

Вскоре Ирина вернулась и сказала:

— Мои родственники уже нас ждут.

Анастасия посмотрела на Евгения:

— Пойдем билеты закажем.

— Постойте, — сказала Ирина, — а загранпаспорт у Сони есть?

— Не волнуйся, — ответила Анастасия, — мы и это проконтролируем.

Анастасия поднялась в комнату, где отдыхала Соня и выяснила что оба паспорта на ее имя лежат в ее же сумочке, благоразумно захваченной с собой Ритой во время вывоза из дома Носовых.

Вскоре три паспорта лежали на столе у Евгения, который через Интернет заказал билеты на самолет в Тель — Авив:

— На какой рейс ты заказал?

— Увы, — сказал Евгений, — придется лететь из нашего аэропорта. Шереметьевский вечерний рейс забит. Я думаю, что один раз можно будет потерпеть.

Анастасия стиснула зубы:

— Потерпим. Тем более, что евреи свои самолеты у нас не ремонтируют вроде бы, хотя я не уверена на сто процентов.

— А это мы сейчас проверим, — сказал Евгений, переключаясь между страничками, — ого, — вдруг сказал он, — ты это видела?

Анастасия посмотрела на заголовок новостного сайта — «Во взрыве склада в аэропорту винят его хозяев».

— Тоже ты постаралась.

Анастасия посмотрела на брата и ее лицо тронула холодная улыбка. Евгению стало немного страшно от того, как посмотрела на него сестра:

— Кстати, — вдруг вспомнила она, — мне Клара и Марина все уши прожужжали насчет тебя.

— В смысле? — испугался Евгений.

— Твоя супруга уверена, что ты бегаешь налево. Признавайся, это так? — я же все равно пойму, по тому как ты это скажешь.

— Насть, ну тебе это зачем знать.

— Ну ты юморист, — удивилась Анастасия, — а доверять я тебе как после этого буду? Или мне поменять вице–президента?